— Кусал, - ответила она. - Поэтому я его видеть не хочу. И тебя тоже не захочу, если ты еще раз меня укусишь.

— Что, вообще больше ни разу?

— Надо, чтобы мы с тобой могли доверять друг другу, - ответила она. - А если мы будем друг друга кусать, никакого доверия между нами уже не останется.

— Почему?

— Какое может быть доверие, если ты и так все знаешь?

Это было логично.

— Хорошо, - сказал я. - Я и не стал бы первым. Это ведь ты начала.

— Правда, - вздохнула она. - Меня так Локи учил. Говорил, с мужчиной надо быть предельно циничной и безжалостной, даже если сердце велит иначе.

В эту зону ее опыта я тоже не заглянул.

— Локи? - удивился я. - А что он тебе преподавал?

— Искусство боя и любви. Как и тебе.

— Но ведь он… Он же мужчина.

— Когда были занятия по искусству любви, он приходил в женском платье.

Я попробовал представить себе Локи в женском платье и не смог.

— Странно, - сказал я. - Меня он, наоборот, учил, что вампир не должен кусать женщину, к которой он… Ну, испытывает интерес. Чтобы не потерять этого интереса.

Гера поправила волосы.

— Ну как, - спросила она, - не потерял?

— Нет, - ответил я. - Я практически ничего и не видел. Можешь считать, я про тебя по-прежнему ничего не знаю. Просто хотелось, чтобы мы были квиты.

Когда ты меня укусила у музея…

— Ну хватит, - сказала Гера. - Замнем.

— Хорошо. Вот только я одного не понял. Я почему-то не вижу, что у тебя случилось с Иштар. Как так может быть?

— У нее такая власть. То, что происходит между Иштар и тем, кого она кусает, скрыто от всех остальных. Я тоже не могу узнать, о чем ты с ней говорил. Даже Энлиль с Мардуком не могут.

— Мне кажется, что ты напугана. И расстроена.

Гера помрачнела.

— Я ведь уже попросила, не надо об этом. Может, я позже скажу.

— Ладно, - сказал я. - Давай поговорим о чем-нибудь жизнеутверждающем.

Как Локи выглядит в женском платье?

— Замечательно, - ответила Гера. - Он даже сиськи надевал искусственные. По-моему, ему это очень нравилось.

— А что вы проходили в курсе любви?

— Локи рассказывал про статистику.

— Какую еще статистику?

— Тебе правда интересно?

Я кивнул.

— Он говорил так, - Гера провела ладонью по волосам и нахмурилась, - сейчас вспомню… "Отношение среднестатистического мужчины к женщине характеризуется крайней низостью и запредельным цинизмом… Опросы показывают, что, с точки зрения мужской половой морали, существует две категории женщин. "Сукой" называется женщина, которая отказывает мужчине в половом акте. "Блядью" называется женщина, которая соглашается на него.

Мужское отношение к женщине не только цинично, но и крайне иррационально. По господствующему среди мужчин мнению - так считает семьдесят четыре процента опрошенных - большинство молодых женщин попадает в обе категории одновременно, хоть это и невозможно по принципам элементарной логики…" - А какой делался вывод? - спросил я.

— Такой, что с мужчиной надо быть предельно безжалостной. Поскольку ничего другого он не заслуживает.

— А надувная женщина у вас тоже была?

Гера изумленно посмотрела на меня.

— Что-что?

— В смысле, надувной мужик? - внес я коррекцию.

— Нет, - сказала она. - А у вас была надувная женщина?

Я промычал что-то неразборчивое.

— А что вы с ней делали?

Я махнул рукой.

— Красивая хоть?

— Давай сменим тему? - не выдержал я.

Гера пожала плечами.

— Давай. Ты же сам начал.

Мы надолго замолчали.

— Какой-то у нас странный разговор, - сказала Гера грустно. - Все время приходится менять тему, о чем бы мы ни заговорили.

— Мы же вампиры, - ответил я. - Так, наверно, и должно быть.

В этот момент принесли уху.

Ритуал занял несколько минут. Официанты установили на стол вычурную супницу, сменили нетронутые приборы, расставили тарелки, вынули из дымящихся недр сосуда ярко раскрашенную фарфоровую фигурку с румянцем на щеках - я подумал, что это и есть МБХ, но из надписи на груди стало ясно, что это Хиллари Клинтон. Официант торжественно поднес ее нам по очереди на полотенце (примерно с таким видом, как дают клиенту понюхать пробку от дорогого вина) и так же торжественно вернул в супницу. Хиллари пахла рыбой. Видимо, во всем этом был тонкий смысл, но от меня он укрылся.

Когда официанты вышли из кабинета, мы так и остались сидеть на полу.

— Есть будешь? - спросила Гера.

Я отрицательно помотал головой.

— Почему? - спросила она.

— Из-за часов.

— Каких часов?

— Патек Филип, - ответил я. - Долго объяснять. И потом, какое отношение Хиллари Клинтон имеет к евроухе? Она же американка. Это они, по-моему, переборщили.

— А такое сейчас везде в дорогих местах, - сказала Гера. - Какая-то эпидемия. И в "Подъеме Опущенца", и в "IBAN Tsarevitch". В "Марии-Антуанетте" на Тверском был?

— Нет.

— Гильотина у входа. А по залу ходит маркиз де Сад. Предлагает десерты.

В "Эхнатоне" был?

— Тоже нет, - ответил я, чувствуя себя каким-то деревенским Ванькой.

— Там вообще на полном серьезе говорят, что первыми в Москве ввели единобожие. А хозяин почему-то одет Озирисом. Или правильно сказать - раздет Озирисом.

— Озирисом? - переспросил я.

— Да. Хотя не очень понятно, какая связь. Зато четвертого ноября, в День Ивана Сусанина, он у них пять раз воскресал под Глинку. Специально кипарисы завезли и плакальщиц.

— Все национальную идею ищут, - сказал я.

— Ага, - согласилась Гера. - Мучительно нащупывают, и каждый раз в последний момент соскакивает. Больше всего, конечно, поражает эта эклектика.

— А чего поражаться, - сказал я. - Черная жидкость все дороже, вот культура и крепчает. Скажи, а этот Озирис, про которого ты говоришь, случайно не вампир?

— Конечно нет. Это не имя, а просто ролевая функция. Вампир не стал бы держать ресторан.

— А вампира по имени Озирис ты не знаешь?